законные основания. А многие из парней, которым он препятствовал, платили ему в свое время полную цену, чтобы купить себе место в шестимесячной программе. К тому времени, когда Фрэнк со своими подразделениями уехал в Форт Ли, многие имели на него зуб.
Меня подозревали, что, раз я не записался в армейский резерв, значит, чтото знал. К этим подозрениям примешивалось уважение. Я был единственным в нашем учреждении, кто не клюнул на легкие деньги. Я отчасти гордился собой. Я действительно предвидел это много лет назад. Чтобы устранить небольшую долю угрозы призыва, мне было недостаточно денежного вознаграждения. Шансы против призыва были тысяча к одному, но я устоял. Или, возможно, предвидел будущее. По иронии судьбы в ловушку попались многие из солдат Второй Мировой войны. И они не могли поверить в это. Они воевали три или четыре года, и вот их снова одевают в зеленую форму. Конечно, большинство из ветеранов не увидит боя и не подвергнется опасности, но всетаки их одурачили. Это казалось несправедливым. Не протестовал только Фрэнк Элкор.
– Я заказал блюдо, – говорил он. – Теперь я должен его оплатить. – Он улыбнулся. – Мерлин, я всегда считал тебя болваном, но ты оказался умницей.
В конце месяца, когда все уезжали, я купил Фрэнку в подарок наручные часы со всякими разностями вроде компаса и с противоударным устройством. Они обошлись мне в двести баксов, но я хотел продемонстрировать Фрэнку свою искреннюю приязнь. И полагаю, что я ощущал некоторую вину, что он уезжает, а я нет. Он был тронут подарком и с чувством обнял меня.
– Если что, ты всегда сможешь их продать, – сказал я. Мы оба засмеялись.
В продолжение следующих двух месяцев в нашем учреждении было необычно пусто и тихо. Половина подразделений отбыла на активную службу. Шестимесячная программа умерла. Я оказался не у дел, в смысле взяток. От безделья стал работать в конторе над своим романом. Майор, а также сержант регулярной армии часто отлучались. Большую часть времени я проводил в конторе в одиночестве. В один из таких дней пришел молодой парень и подсел к моему столу. Я спросил, чем могу быть полезен. Он осведомился, не помню ли я его. Я начал смутно припоминать, и он назвал свое имя: Марри Нейдельсон.
– Вы помогли мне. У моей жены был рак.
Тогда я вспомнил, как это было. Это случилось почти два года назад. Один из осчастливленных мной клиентов устроил мне встречу с Марри Нейдельсоном. Мы завтракали втроем. Клиент был преуспевающим англосаксонским брокером с УоллСтрит по имени Бадди Стоув. Он изложил свою проблему. У жены Марри Нейдельсона был рак. Лечение было дорогим, и Марри не мог позволить себе оплатить вступление в армейский резерв. Он был до смерти напуган перспективой призыва на два года и отправки за границу. Я спросил, почему он не просил отсрочки по состоянию здоровья жены. Он пытался, но ему отказали.
Это звучало не очень правдоподобно, но я не стал вникать. Бадди Стоув объяснил, что одно из преимуществ шестимесячной программы заключалось в том, что службу проходят в Штатах, и Марри Нейдельсон сможет взять с собой жену, на какую бы тренировочную базу его ни направили. После шести месяцев Бадди просил перевести его в группу управления, чтобы ему не пришлось ходить на собрания. Он хотел как можно больше времени проводить с женой.
Я кивнул. Хорошо, я могу это устроить. Тогда Бадди Стоув заговорил о самом важном. Они хотели получить все это за бесплатно. Его друг Марри не мог дать ни цента.
Марри тем временем не смотрел мне в глаза. Он склонил голову. Я предположил, что это надувательство, хотя и не мог представить, кто может наговаривать такое на свою жену только чтобы не платить деньги. А потом меня посетило видение. Что если дело когданибудь лопнет, и в газетах напечатают, что я заставил парня с женой, больной раком, платить взятку, чтобы он смог ухаживать за ней? Я буду выглядеть величайшим злодеем в мире, даже в собственных глазах. Так что я сказал: конечно, хорошо, и пожелал Марри, чтобы его жена поправилась. На этом мы и расстались.
Я был несколько раздосадован. Вообщето я записывал на шестимесячную программу всякого, кто говорил, что не располагает деньгами. Такое случалось много раз. Делал это по доброй воле. Но перевод в группу управления и освобождение от пяти с половиной лет занятий в резерве было отдельной услугой, стоившей много денег. О таком меня впервые попросили за бесплатно. Сам Бадди Стоув заплатил за это специфическое одолжение пятьсот баксов плюс двести за запись.
Во всяком случае, я гладко и эффективно проделал все необходимое. Марри Нейдельсон отслужил свои шесть месяцев, потом перевел его в группу управления, где от него осталось только имя в списке. Какого же черта Марри Нейдельсону еще было нужно за моим столом? Я встряхнул головой и замер в ожидании.
– Мне позвонил Бадди Стоув, – сказал Марри. – Его