могущественных телевизионных комментаторов, пытающихся использовать свои связи с ним. Его работа заключалась в том, чтобы оберегать президента Соединенных Штатов.
Из своего долгого журналистского опыта Мэтью Глэдис знал, что в Америке нет более чтимой традиции, чем нахальство, с которым газетчики и телевизионщики обращаются с ведущими политическими фигурами. Высокомерные звезды телевидения своим криком заставляли молчать вежливых членов правительства, похлопывали по плечу самого президента, допрашивали кандидатов на высокие должности с яростью прокуроров. Под флагом свободы печати газеты публиковали клеветнические статьи. В свое время Глэдис сам принимал в этом участие, и ему это даже нравилось. Его смешила ненависть, которую испытывал каждый общественный деятель к представителям средств массовой информации. Но три года работы в качестве пресс секретаря все изменили. Как и все члены администрации, как все правительственные чиновники на протяжении всей истории, он пришел к тому, что перестал верить в великое достижение демократии, именуемое свободой слова. Подобно всем высокопоставленным фигурам, он стал рассматривать свободу слова как оскорбление. Средства массовой информации оправдывали преступников, которые крадут у организаций и частных граждан их доброе имя. Только ради того, чтобы продавать свои газеты и коммерческие передачи тремстам миллионам людей.
Сегодня он не отступит перед ними ни на йоту. Он намерен первым бросить им вызов.
Он думал о последних трех днях и о всех тех вопросах, ответы на которые он утаил от средств массовой информации. Президент изолировал себя от всяческих прямых контактов, и эту эстафету подхватил Мэтью Глэдис. В понедельник вопросы были такие: «Почему похитители не предъявили никаких требований? Связано ли похищение дочери президента с убийством Папы?» Слава Богу, что в этих вопросах уже были заложены ответы. Теперь установлена связь между двумя событиями. Захватчики предъявили свои требования.
Глэдис выпустил пресс релиз, тщательно просмотренный президентом. Все случившееся рассматривалось как целенаправленная атака на международный престиж и авторитет Соединенных Штатов. Затем последовало убийство дочери президента и идиотские вопросы: «Как отреагировал президент, узнав об убийстве?» Тут уж Глэдис потерял терпение, «А как, по вашему, он должен был отреагировать, тупые вы подонки?» – выдал он репортерам. Когда прозвучал еще один идиотский вопрос: «Не напоминает ли это убийство дядей президента?» Глэдис решил, что поручит проводить пресс конференции своим подчиненным.
Однако сейчас он сам должен выйти на сцену и защищать ультиматум президента султану Шерабена. Он исключит упоминание об угрозе разрушить султанат Шерабен. Будет утверждать, что если заложников освободят и арестуют Ябрила, город Дак не будет разрушен. Но главное, что он должен сказать, что днем президент выступит по телевидению с важным обращением к народу.
Он выглянул в окно своего кабинета. Белый дом окружали телефургоны и машины корреспондентов, съехавшихся со всего света. Ну и черт с ними, подумал Глэдис. Они узнают только то, что он захочет им сказать.
Посланцы Соединенных Штатов прибыли в Шерабен. Их самолет приземлился на посадочной полосе, параллельной той, где стоял окруженный войсками Шерабена самолет с заложниками. Позади солдат сгрудились машины телекорреспондентов и журналистов, и огромная толпа любопытных, приехавших сюда из Дака.
Посол Шерабена в США Шариф Валиб принял снотворное и спал почти все время полета. Берт Оудик и Артур Викс беседовали, Оудик пытался убедить Викса смягчить требования президента, с тем чтобы добиться освобождения заложников, не прибегая к жестким мерам.
В конце концов Викс сказал Оудику:
– Я не могу вести переговоры. У меня есть четкое указание президента – они достаточно поразвлекались, теперь предстоит расплата.
– Вы ведь советник по вопросам национальной безопасности, – мрачно заметил Оудик. – Так, Бога ради, советуйте.
– Нечего советовать, – с каменным лицом ответил Викс, – президент принял решение.
Когда они прибыли во дворец султана, вооруженная охрана провела их в отведенные им покои. Дворец, похоже, был забит военными. Посол Валиб поторопился предстать перед султаном, чтобы официально вручить ему меморандум.
В
Четвертый К. 