54

        В один прекрасный апрельский день осведомители Гильяно в Монтелепре сообщили, что какойто опасный с виду человек, возможно полицейский шпион, расспрашивает о том, как бы вступить в отряд. Он ждет на центральной площади. Гильяно послал Терранову и еще четверых проверить, кто он. Если человек этот шпион, они убьют его; если же он может быть полезен, примут в отряд.

        Вскоре после полудня Терранова вернулся и сообщил Гильяно:

        – Мы привели парня, но подумали – познакомьсяка с ним сам, а уж потом мы его ухлопаем.

        Гильяно рассмеялся, увидев крупного мужчину в традиционной одежде сицилийских крестьян.

        – Ну, приятель, неужели ты думаешь, я забуду когданибудь твое лицо! На этот раз ты пришел с исправными патронами?

        Это был капрал карабинеров Канио Сильвестро, стрелявший из пистолета в голову Гильяно во время знаменитого налета отряда на тюрьму.

        Сильное, со шрамом лицо Сильвестро было напряжено. Чемто он привлекал к себе Гильяно. Он испытывал симпатию к этому человеку, помогшему доказать его неуязвимость.

        – Я хочу вступить в отряд, – сказал Сильвестро. – Могу оказаться вам очень полезным.

        Он сказал это с гордостью, словно собирался сделать подарок.

        Это также понравилось Гильяно. И он попросил Сильвестро рассказать, в чем дело.

        После налета отряда на тюрьму капрала Сильвестро отправили в Палермо, где он предстал перед военным трибуналом за нарушение воинского долга. Фельдфебель был разъярен и долго допрашивал Сильвестро, прежде чем отдать под суд. Как ни странно, единственное, что вызвало подозрение у фельдфебеля, была попытка капрала убить Гильяно. Фельдфебель утверждал, что капрал намеренно зарядил пистолет испорченным патроном, а вся попытка сопротивления была разыгранной пантомимой. На самом деле капрал Сильвестро помог Гильяно разработать план операции и разместил своих солдат так, чтобы налет удался.

        – Интересно, – прервал его Гильяно, – как же, по их мнению, ты мог знать, что патрон был с дефектом? Вид у Сильвестро был смущенный.

        – Я должен был знать. Я же был каптенармусом в пехоте, экспертом. – Лицо его помрачнело, и он пожал плечами. – Конечно, я допустил промашку. Они назначили меня ответственным за оружие, а я не слишком этим занимался. Но я могу быть вам полезен. Могу быть у вас каптенармусом. Могу проверять ваше оружие и ремонтировать его. Могу следить за тем, чтобы с ним правильно обращались, и чтобы ваши боеприпасы не взлетели на воздух. Могу переделать ваше оружие, чтобы оно подходило для ваших нужд здесь, в горах.

        – Доскажи, как с тобойто все было, до конца, – сказал Гильяно.

        Он внимательно наблюдал за гостем. Это ведь могло быть попыткой подсадить в отряд доносчика. Он видел, что Пишотта, Пассатемпо и Терранова полны недоверия.

        Сильвестро продолжал:

        – Фельдфебель понимал, что с его стороны глупо было увести почти всех солдат в горы, когда в казармах полно арестованных. Карабинеры ведь смотрят на Сицилию как на иностранную оккупированную страну. Я не раз возражал против такого отношения и за это попал на заметку. А власти в Палермо хотели защитить своего фельдфебеля – в конце концов, они же несут ответственность за него. Все выглядело бы куда лучше, если бы заговор созрел в самой казарме Беллампо, а так ее захватили более смелые и толковые люди. Меня не судили военным трибуналом. Велели подать в отставку. Сказали, что никаких последствий не будет, но ято хорошо их знаю. Меня теперь никогда уже не примут на государственную службу. Я ни на что больше не годен, но я – сицилийский патриот. Вот я и подумал: как же мне распорядиться своей жизнью? И сказал себе: пойдука я к Гильяно.

        Гильяно послал за едой и кофе, затем посоветовался со своими помощниками.

        Пассатемпо сказал резко и определенно:

        – Они что, думают, мы идиоты? Застрелить его и сбросить тело с утеса. Нам не нужны карабинеры в отряде.

        Пишотта же видел, что Гильяно снова проявляет слабость к капралу. Он знал об импульсивных реакциях друга и потому сказал осторожно:

        – Скорей всего это хитрость. Но даже если это не так, зачем рисковать? Будем все время беспокоиться. Вечно сомневаться. Почему просто не отослать его назад?

        – Он знает наш лагерь, – сказал Терранова. – Он видел коекого из наших и знает, сколько нас. Это уже ценная информация.

        – Он настоящий сицилиец, – сказал Гильяно. – Им руководит чувство гордости. Я не верю, что он шпион…

        – Помни, он хотел убить тебя, – сказал Пишотта. –